Год великого перелома

Какие тренды определят мировую экономику в новом году

2024 год стал годом «супервыборов» — электоральные процессы охватили половину населения Земли, включая такие страны, как США, Россия, Индия. С одной стороны, новый политический цикл закономерно повлечет за собой изменения в экономическом устройстве. С другой — новые или переизбранные политические лидеры вряд ли обратят вспять фундаментальные тренды мировой экономики: замедление международной торговли, снижение роли доллара, увеличение военных расходов, усиление экономического неравенства, рост роли искусственного интеллекта и пересмотр принципов энергоперехода.

Остановка роста и усиление хаотичности

В 2024 году мировая экономика достигла «необычайной» устойчивости и избежала рецессии, констатировал Международный валютный фонд (МВФ) в своем октябрьском докладе. Борьба с инфляцией в большинстве стран окончилась победой центральных банков: если в третьем квартале 2022 года глобальные темпы роста цен достигали 9,5%, то к концу 2025 года они замедлятся до 3,5%. В то же время экономический рост будет стабильным, но сдержанным: в 2025 году прирост мирового ВВП прогнозируется фондом на уровне 3,2%.

МВФ явно недооценивает последствия от прихода к власти в США Дональда Трампа, уверен главный макроэкономист УК «Ингосстрах-Инвестиции» Антон Прокудин. По его словам, выборы в Штатах в 2024 году стали ключевыми с точки зрения долгосрочного влияния на мировую экономику. «Глобализация и рост доли экспорта в ВВП в развитых странах были основным двигателем роста мировой экономики многие годы. Сейчас этот двигатель попытается остановить Трамп», — считает Прокудин.

Заявленный Трампом курс на регионализацию и протекционизм может иметь «ужасающие последствия» вплоть до полной остановки мирового экономического роста, говорит экономист. Причем особенно опасным это будет для развивающихся стран: замедление роста глобального ВВП и, как следствие, снижение цен на сырьевые товары обычно сопровождается оттоком из них капитала и ослаблением национальных валют.

На перспективы глобального роста в 2025 году будут влиять два основных фактора: экономические и политические взгляды будущего американского правительства, а также вооруженные конфликты и санкционные войны, указывает руководитель Института развития предпринимательства и экономики Артур Гафаров

Он отметил, что с МВФ можно согласиться в том, что мировой ВВП будет увеличиваться в перспективе. Однако в целом 2025 год будет характеризоваться усилением «экономической и политической хаотичности», ростом неопределенности и «доламыванием» текущей глобалистской модели международных отношений.

ДЕТАЛИ

Основные положения экономической политики Трампа

Тарифы. Введение 25-процентных импортных пошлин на товары из Мексики и Канады и дополнительно 10-процентные пошлины на китайские товары (в результате тарифы на товары из КНР могут стать заградительными и достигать 60% их стоимости). Странам БРИКС избранный президент пригрозил 100-процентными пошлинами в случае создания ими собственной валюты или отказа от доллара.

Налоги. Продление налоговых послаблений, введенных в 2017 году, снижение налоговой ставки для корпораций, производящих свои товары в США, с 21% до 15%, отмена налогов на чаевые и соцпособия, а также отказ от двойного налогообложения для граждан США, проживающих за границей.

Энергетическая политика. Увеличение добычи нефти, газа и угля в США. Трамп планирует также отменить экологические нормы, которые вводились администрацией действующего президента Джо Байдена. В свой первый срок Трамп вывел США из числа участников Парижского соглашения по климату, мотивируя это тем, что оно ставило страну в уязвимое положение в конкуренции с Китаем. Байден вернул США в Парижское соглашение в 2021 году, а теперь Трамп снова рассматривает возможность выйти из него.

Шесть главных трендов

Опрошенные «Экспертом» экономисты выделили шесть трендов, которые будут детерминировать глобальную экономическую динамику в 2025 году.

Замедление мировой торговли и протекционизм

Усилия Трампа в отношении импортных пошлин приведут к торможению мировой торговли и усилению фрагментации рынков, считает ведущий научный сотрудник РАНХиГС Александр Фиранчук. «Исследователи уже отмечают тенденцию к увеличению количества дополнительных остановок при перемещении товаров из Китая в США, что напоминает ситуацию с поставками товаров из развитых стран в Россию. Таким образом, значительная часть торговой войны может привести к снижению прямой торговли и ее переориентации через третьи страны, где будет происходить дополнительная переработка товаров или только формальное изменение страны происхождения», — отметил он.

Кроме того, увеличение импортных тарифов вызовет новый виток протекционизма как в Китае, так и в других странах, прогнозирует эксперт.

Впрочем, эффект от повышения пошлин в полной мере будет заметен только в 2026 году вследствие лага, необходимого для разработки, утверждения и имплементации этих мер, полагает ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Андрей Гнидченко. Кроме того, некоторым странам, особо зависимым от торговли с США, первое время придется все равно продолжать экспортировать в США и платить повышенную пошлину из-за невозможности быстро переориентировать большие объемы грузопотоков.

Также не стоит забывать, что торговое противостояние с Китаем не заканчивалось и при администрации Байдена — например, с 27 сентября в США начала действовать импортная пошлина в размере 100% на китайские электромобили, 50% на солнечные батареи и 25% на сталь, алюминий и аккумуляторы для автомобилей, отметил Гнидченко. «То есть общий тренд на повышение пошлин сохранился бы и в случае проигрыша Трампа», — констатировал он.

Ослабление роли доллара

Роль доллара в 2025 году будет постепенно уменьшаться из-за санкционных рисков для все большего числа стран и нарастания торговых барьеров, прогнозирует Гнидченко. Однако вряд ли следующий год станет переломным: по-прежнему продолжают действовать механизмы, обеспечивающие уникальное положение доллара не только как средства платежа, но и как посредника для «парковки» средств в финансовые инструменты, утверждает эксперт.

«В ближайшее время ожидается параллельное существование классической „долларовой“ системы международных платежей и различных региональных альтернатив (расчетов в национальных или цифровых валютах), что будет отражать фрагментацию мировой торговли», — указал Гнидченко.

Изменить положение может только «сильная альтернатива», обеспечивающая соблюдение как минимум двух условий: бесперебойного проведения платежей без рисков отслеживания транзакций и возможности бесшовного инвестирования в широкий набор финансовых инструментов. Таким решением в перспективе будут цифровые валюты, прогнозирует эксперт.

На долю доллара приходится более 80% торговых операций и 60% валютных резервов, оценивали в МВФ. Там признавали, что перестройка торговых отношений в 2022–2023 годах повлияла на состав финансирования торговых операций, в частности между странами, взаимодействующими с Китаем. Так, в китайском блоке доля доллара в платежах снизилась с начала 2022 года, в то время как доля юаня выросла более чем вдвое, примерно с 4% до 8%.

Рост неравенства

Около 90% стран сегодня проводят политику, «которая с высокой вероятностью ведет к увеличению экономического неравенства», утверждают в международной организации по борьбе с неравенством Oxfam. «Четыре из пяти стран сократили долю бюджетных трат на образование, здравоохранение и/или социальное обеспечение», а «девять из десяти государств показали регресс в вопросах трудовых прав и минимальной зарплаты», отмечают там. Не последнюю роль в этом сыграли «войны и растущее геополитическое напряжение», финансирование которых высосало ресурсы из социальной сферы. В результате в 2024 году доходное неравенство увеличилось в 53% стран, заключают в Oxfam.

Глобальное неравенство действительно будет расти в 2025 году: существующий экономический уклад по-прежнему отражает принцип «богатые богатеют, бедные беднеют», считает профессор Финансового университета при правительстве Александр Сафонов

В то же время геополитическое напряжение усиливает риски экономического кризиса, а значит, увеличения безработицы и снижения количества социальных благ, которые государства могут предложить своим гражданам, полагает он. Но даже если кризиса не произойдет, экономический рост не всегда тождественен росту уровня жизни и снижению бедности: многое зависит от структуры экономики и того, за счет чего конкретно он происходит, говорит Сафонов.

Вялый рост усугубляет проблемы нищеты и неравенства, потому что из-за медленного создания рабочих мест и роста заработной платы повышается уровень структурной безработицы и сокращается доля доходов страны, поступающих работникам, поясняли в МВФ. В сочетании с ограниченными бюджетными возможностями это, как правило, увеличивает разрыв между теми, кто находится наверху и внизу лестницы доходов.

Увеличение военных расходов государств

В 2023 году общемировые военные расходы выросли на 6,8% и достигли рекордного показателя в 2,3% глобального ВВП, оценили в Стокгольмском международном институте исследований проблем мира. Тенденция к глобальному росту военных расходов сохранится в 2025 году и в течение последующих нескольких лет, убежден эксперт РСМД, научный сотрудник Центра исследований международных институтов РАНХиГС Александр Игнатов.

В первую очередь это будет обусловлено упадком доверия между основными «поставщиками безопасности» — постоянными членами Совета Безопасности ООН. На фоне этого растут риски эскалации застарелых конфликтов до уровня вооруженного столкновения, а также происходит возрождение блоковой политики. Последнее демонстрирует военный альянс НАТО, недавно получивший в свой состав новых постоянных членов и все ближе подходящий к целевому показателю военных расходов участвующих государств на отметке не ниже 2%, говорит эксперт.

Вторая причина, из-за которой военные расходы в мире будут увеличиваться, — милитаризация технологических инноваций, отмечает Игнатов. В частности, на новый виток выходит гонка разработок в сфере гиперзвуковых ракетных вооружений и средств противодействия им, все шире происходит внедрение искусственного интеллекта в вооружения, например для управления беспилотниками, особое внимание в военных доктринах уделяется выполнению военных задач в киберпространстве. «Технологические инновации требуют значительных вложений в течение длительного времени, что неизбежно скажется на показателях планируемых расходов на оборону и безопасность», — указал он.

Основными драйверами роста военных расходов в 2025 году останутся ведущие мировые державы, многие из которых прямо сейчас непосредственно или косвенно втянуты в открытые конфликты, прогнозирует Игнатов. «Среди мировых лидеров по показателю роста военных расходов следует назвать США, Китай, Россию, страны ЕС и страны — члены блока НАТО», — указал эксперт.

Однако рост не будет концентрироваться исключительно в них, считает Игнатов. Среди других стран, где военные расходы увеличатся в 2025 году, он называл: Австралию, которая обеспокоена ростом влияния Китая в АТР и стремится подготовиться к возможным вызовам; Индию, которая также с опасением относится к росту влияния Китая и имеет давний конфликт с Пакистаном; Бразилию, которая планирует закрепить обязательство о выделении на нужды обороны не менее 2% ВВП; Швейцарию, которая хоть и остается нейтральным государством, уже заявила о намерении реализовать программу модернизации вооруженных сил из-за роста геополитических угроз.

Пересмотр целей по декарбонизации

С середины 2010-х до 2022 года углеродная нейтральность и ESG были в центре внимания — для многих корпораций частью PR-стратегии стало объявление целей по трансформации бизнеса и достижению углеродной нейтральности, многие из которых «явно лежали вне пределов достижимости», отметил старший эксперт отдела энергетики и низкоуглеродного развития Агентства трансформации и развития экономики Никита Капустин.

«Текущая ситуация в мировой политике и экономике может быть использована компаниями в 2025 году для „перекалибровки“ ESG-обязательств и низкоуглеродных стратегий „под давлением внешних факторов“. Этот тренд наметился уже в 2024-м среди американских и европейских энергетических компаний, которые постепенно отказываются от политики выхода из нефтегазовых активов», — сказал он.

Энергетический кризис в Европе, с одной стороны, способен придать новый стимул усилиям по декарбонизации, но с другой — ограничивает финансовые возможности европейских компаний и правительств. «Что из этого будет преобладать, покажет предстоящий год», — полагает Капустин. Позиция США в части международной климатической повестки всегда была сдержанной, однако это не значит, что приход к власти Трампа сведет усилия в этой сфере на нет — многое остается в руках региональных властей, говорит эксперт.

При этом основные события в сфере декарбонизации будут происходить в Азиатско-Тихоокеанском регионе — так, например, Китай не отказывается от планов по углеродной нейтральности и планирует крупные инвестиции в энергопереход и сокращение эмиссий в 2025 году, а Индия и прочие страны региона стремятся сдержать рост выбросов от развивающейся промышленности и энергопотребления, заключил Капустин.

Распространение искусственного интеллекта

Во время промышленной революции машины заменили физический труд человека, а сегодня искусственный интеллект претендует на то, чтобы нечто похожее произошло с интеллектуальным трудом, отмечает эксперт ЦМАКП Владимир Артеменко. «Развитие генеративного искусственного интеллекта привело к тому, что ИИ может выполнять творческую работу. Не вместо человека, а вместе с человеком. Этот тренд продолжится в 2025 году», — указал он.

В частности, произойдет глубокая интеграция в повседневные сервисы и приложения ИИ в области генерации и редактирования изображений, видео, обработки естественного языка. Кроме того, с помощью ИИ будет происходить оптимизация бизнес-процессов в сфере производства, логистики, обслуживания зданий. В сфере беспилотного транспорта будут широко применяться все более продвинутые системы помощи водителю, машинисту, летчику. «Вряд ли такие технологии начнут массово вытеснять водителей и машинистов в 2025 году, но потенциально они способны сильно повлиять на рынок труда», — прогнозирует эксперт.

Главным трендом в сфере ИИ в 2025 году станет появление ИИ-агентов — автономных интеллектуальных систем, выполняющих определенные бизнес-задачи без вмешательства человека, прогнозируют в Gartner. К 2028 году ИИ-агенты будут принимать не менее 15% повседневных рабочих решений.

Как торговая война повлияет на экономики США и Китая

Эффект от введения импортных ограничений на экономику США будет разнонаправленным, указывают опрошенные «Экспертом» специалисты. Так, например, предложение Трампа ввести 60-процентную пошлину на все товары из Китая в цифрах означает, что США дополнительно получат почти $270 млрд в год, оценил заместитель директора Института Китая и современной Азии РАН Павел Кузнецов. «Не слишком много в сравнении с триллионным дефицитом американского бюджета, но позволит заткнуть несколько дыр», — отметил он.

В то же время ряд исследований показал, что повышение импортных тарифов в период первого президентства Трампа привело к опережающему росту цен на товары, производимые в США и использующие импортные компоненты из Китая, указал Фиранчук. «В итоге компании, менее интегрированные в глобальные цепочки с участием Китая, оказались в выигрыше. Но за все в конечном счете заплатили потребители», — сказал он.

Действительно, бремя увеличения тарифов несут потребители и конечные пользователи страны-импортера, что неизбежно приводит к росту потребительских цен, отмечает Кузнецов. Сейчас США пытаются создать экономическую модель внутреннего цикла, однако из-за высокой стоимости ее может быть трудно поддерживать в течение длительного времени. «Даже если обрабатывающая промышленность США сможет удовлетворить внутренний спрос, ее конкурентоспособность на международном рынке вызывает серьезные сомнения», — указал эксперт.

Внешняя торговля занимает важное место в экономике Китая, и США по-прежнему один из главных его торговых партнеров, говорит Кузнецов. Если США введут 60-процентные пошлины на китайские товары, это окажет тормозящее влияние на экономический рост КНР, прогнозирует он.

«При этом влияние на реальные темпы роста ВВП может быть более мягким, чем во время торговых войн 2018–2019 годов — около 1 п. п. ВВП. Причина в том, что китайские компании перестроили глобальные цепочки поставок за последние семь лет, а доля США в экспорте китайских товаров снизилась с 19% в 2017 году до 15% сейчас», — сказал Кузнецов.

Высокие тарифы также приведут к значительному увеличению стоимости китайской продукции, поступающей на рынок США, отмечает эксперт. Для того чтобы сохранять конкурентоспособность, китайским компаниям придется осуществлять масштабные инвестиции, в результате чего некоторые предприятия могут столкнуться с «трудностями выживания» и уйти с американского рынка. Особенно это актуально для легкой промышленности, которая удерживала свою долю за счет ценового преимущества, считает Кузнецов. Возникший избыток свободных мощностей окажет негативный эффект как на занятость, так и на дальнейшее развитие ряда отраслей. Пока же торговый профицит Китая в торговле с США вырос на 4,4% за десять месяцев 2024 года.

Что изменится в экономике ЕС и Глобального Юга

В 2025 году динамику экономики еврозоны, а особенно ее крупнейших стран (таких как Германия и Франция), определят несколько факторов, говорит эксперт Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Ксения Бондаренко. «Один из них — высокие цены на энергоносители. В 2024 году цены на природный газ в Европе были на 110% выше 2019 года и в 4,8 раза превышали цены в США», — отметила эксперт. Под влиянием такой ценовой конъюнктуры европейские компании все чаще переносят производства в другие страны, что продолжит оказывать давление на промышленное производство, прогнозирует она.

Кроме того, фактором давления станет торговая война между США и Китаем — страны еврозоны сильно зависят от торговли с обеими этими странами. Так, потенциальное введение пошлин со стороны США может стоить Германии до 1% ВВП, говорит Бондаренко. Помимо прямых изъятий из ВВП, изменение тарифной политики США спровоцирует ускорение мировой инфляции, что также будет чувствительным для экономик еврозоны, полагает она. В результате темпы экономического роста стран региона не превысят 1,3% в 2025 году, считает Бондаренко.

Страны Глобального Юга в среднем будут расти быстрее Европы и США — как в 2025 году, так и далее, говорит главный экономист Института экономики роста им. П. А. Столыпина Борис Копейкин. С одной стороны, это эффект низкой базы, с другой — следствие благоприятной демографической ситуации в них.

При этом укрупненная группировка стран по макрорегионам, предлагаемая МВФ, сглаживает заметные различия между их экономиками, констатирует Копейкин. «Например, в африканской группе одновременно учитываются как сравнительно развитые экономики ЮАР и, например, нефтедобывающих Нигерии и Анголы, так и крайне бедные и зачастую сталкивающиеся с внутренними конфликтами страны, такие как Южный Судан, Эритрея и ЦАР», — указал эксперт.

По его мнению, потенциальное введение торговых ограничений США может стать «неожиданным стимулом» для экономик Глобального Юга. Прежде всего за счет новых инвестиционных проектов и переноса Китаем производственных мощностей в эти страны для обхода введенных рестрикций.

Именно страны Глобального Юга станут драйвером роста мировой экономики в 2025 году, прогнозирует Гафаров. «Вклад стран Старого Света в мировую экономику продолжит сокращаться, а роль стран Азии, Африки и Америки, напротив, усилится», — указал Гафаров. Ранее об этом заявляли и в МВФ — в частности, там говорили, что рост глобальной экономики в течение следующих пяти лет будет в большей степени обеспечиваться за счет экономик стран БРИКС, а именно Бразилии, Индии и Китая, а вклад членов G7 — США, Германии и Японии — сократится.

#Мировая экономика #Тренды #Прогнозы #Мировой ВВП #Экономическое развитие